79-й Авиньонский театральный фестиваль проходил под девизом "Диалог с актуальным". Его директор, португальский драматург и режиссер Тьяго Родригеш, определил задачу фестиваля так: "защищать демократию, чтобы защищать культуру и наоборот".
В первый же день прозвучало политическое заявление. По сути это повторение текста Авиньонской декларации 1995 года. Тогда против этнических чисток в бывшей Югославии высказывались ведущие фигуры европейского театра: Ариана Мнушкина, Оливье Пи, Патрис Шеро, Боб Уилсон, Морис Бежар и Питер Брук. "Новую Авиньонскую декларацию", которая начинается так: "Мы, женщины и мужчины, люди театра, заявляем о нашей солидарности с палестинским народом", подписали 26 участников фестиваля, включая Тьяго Родригеша, и более двухсот французских артистов, режиссеров, хореографов, директоров театров, композиторов и драматургов. Газета коммунистов L’Humanite в статье "Больше невозможно молчать" вопрошала, сможет ли президент Франции Эмманюэль Макрон оценить жест гражданской ответственности людей театра, как когда-то президент Жак Ширак, в 1995 году горячо поддержавший Авиньонскую декларацию, а консервативная Le Figaro цитировала философа и политолога Рене Фрегози: "Художники всегда отличались нонконформизмом. Сегодня, от Каннского до Авиньонского фестивалей, люди кино и театра изображают героический авангард "лагеря добра", выступают против сильных мира сего". По наблюдению Фрегози, почему-то именно ситуация в секторе Газа становится поводом для выступлений, что не мешает тем же людям игнорировать гуманитарные катастрофы в Судане, Конго, Северной Корее, Венесуэле. Политолог отмечает: инициаторы протестов всего лишь выражают доминирующую повестку, пользуясь спекулятивными лозунгами вроде "Женщины, мы вам верим!" или "Израиль – убийца".
Протесты и финансовая нестабильность (из-за резкого сокращения бюджетной квоты на фестиваль не приехал Theatre du Soleil Арианы Мнушкиной, а другие участники грозились не выходить на сцену, если в Авиньоне появится министр культуры Рашида Дати) не сорвали фестиваль. Как выразился Тьяго Родригеш, именно театр дает "коллективный художественный опыт, который способствует социальной сплоченности и позволяет вести диалог с различными точками зрения на искусство и на мир".
Тьяго Родригеш сменил предыдущего директора, французского режиссера Оливье Пи, в 2023 году. Пи, руководивший фестивалем 10 лет, ставил своей стратегической задачей сделать его по-настоящему международным. Логичным финалом его правления стал спектакль открытия 2022 года: на сцене Папского двора шел "Черный монах" Кирилла Серебренникова. Впервые спектаклем открытия стала работа нефранцузского режиссера с нефранцузской пьесой.
Тьяго Родригеш, первый нефранцуз во главе фестиваля, пошел еще дальше. Он ввел понятие "приглашенный язык". В 2023 это был английский, в 2024 – испанский, в 2025 – арабский. И ввел обязательные субтитры: теперь спектакли переводятся на приглашенный язык. В попытке создать глобальную театральную картину Родригеш едва не распугал публику: зрители не находили в афише знакомых имен. Русский вопрос тоже решен: в программе нет спектаклей из РФ, а российских журналистов не аккредитовывают. Два года назад Тьяго Родригеш заявил: "В решающий момент для нашего коллективного будущего Авиньон остается верным своим основополагающим идеям и объявляет себя народным, демократическим, республиканским, прогрессивным, экологическим, феминистским и антирасистским фестивалем".
В 2025 году вернулись мэтры: де Кеерсмакер, Марталер, Остермайер, Рау, Кэги, так что с задачей удержать аудиторию Родригеш справился: пост-релиз фестиваля сообщил о 80% и выше заполняемости залов.
"Дикая утка" Томаса Остермайера
Берлинский режиссер Томас Остермайер привез в Авиньон "Дикую утку", спектакль по пьесе его любимого Ибсена (это уже седьмая постановка пьесы драматурга). Как это принято у режиссера, он заказал драматургу Майе Цаде новый текст по мотивам оригинального. Теперь главной героине Хедвиг не 14 лет, а 17, и она не наивная простушка, а феминистка, которая интересуется политикой и мечтает стать журналисткой. Впрочем, это не спасает ей жизнь: узнав правду о своем происхождении, Хедвиг покончит собой. При всей многосложности действия и актуализации событий, Остермайер ставит так, как это было во времена Ибсена: на сцене в Опере Авиньона, с поворотным кругом, реалистическими декорациями, с делением сцен на жизнь бедных – пустота, и богатых – буржуазный шик. Можно ли жить во лжи? Освобождает ли правда? В "Дикой утке" ответ такой: правда освобождает, но убивает. Томас Остермайер не подписал Новую Авиньонскую декларацию.
"Брель"
Среди тех, кто ее подписал – фламандский хореограф Анна-Тереза де Кеерсмакер. Она обнажается в луче прожектора, и ее неидеальное, немолодое тело становится экраном, по которому бегут строки из песен белозубого Жака Бреля. Чтобы это увидеть, нужно приехать ночью в заброшенный карьер де Бульбон, откуда в свое время брали белый камень для строительства стен Авиньонской крепости. Когда лицо Бреля проецируется на спину обнаженной де Кеерсмакер, на небе вспыхивает зарница. Звучит "Прогулка с дьяволом":
Все отлично,
Там, на земле, почти везде
Вспыхивают огни и зажигают землю, все отлично,
Люди забавляются как безумцы,
Играя в опасные игры войны, все отлично
Поезда с грохотом сходят с рельс,
Потому что юнцы, вдохновленные идеалами,
Бросают бомбы на дорогу
Смерть такая оригинальна,
Это порождает смерть без исповеди,
И исповедь без прощения, все отлично.
Кеерсмакер не обыгрывает каждую фразу, она пытается танцевать под короткие музыкальные номера Бреля, в наэлектризованном пространстве старых стихов и звуков. Вместе с ней на сцене Солал Мариотт, исполнитель брейк-данса и хореограф. Как два циркача-силача, они втискиваются в эту закольцованную историю, разворачивая ее к зрителю. На поклоны Кеерсмакер выходит с платком-арафаткой на шее.